Глава 3
- Мы куда приехали? – спросила Катя, глядя на незнакомый дом, у которого они остановились.
- Ко мне.
- Нет! К тебе нельзя!
- Не бойся! Я недавно сменил ключи, дубликатов нет ни у кого, а консьержку я попрошу не говорить, в случае чего, что я дома!
- Андрей…
- Кать… Это очень важно – чтобы ко мне. У меня там для тебя сюрприз. И вообще… У нас времени вагон – до самого вечера, ну, не в гостинице же сидеть! Пойдем, Кать…
Он всегда мог ее уговорить. Слишком на многое. Она не должна была с ним встречаться – ни вообще, ни, тем более - сегодня. И соглашаться на то, чтоб остаться… с ним… после свадьбы – тоже.
Но он принес сегодня стихи… «…Ожиданием свом/ Ты спасла меня/ Как я выжил, будем знать/ Только мы с тобой/ Просто ты умела ждать/ Как никто другой...»- повторила она про себя. Это будто про них написано…
- Пойдем… - робко улыбнулась ему.
Сюрприз у него и вправду был: дома он надел Кате на безымянный пальчик колечко с крохотным бриллиантиком:
- Не снимай его никогда. Пока оно у тебя, значит, мы живы и обязательно встретимся.
- Андрей…
Он привлек девушку к себе:
- И никому не говори – кто подарил, хорошо?
- Конечно!
- Считай, что мы с тобой обручились…
Катя зарделась – до такого она не доходила даже в самых смелых своих фантазиях. И тот факт, что ее нареченный уже завтра должен был жениться на другой, отодвинулся в ее сознании так далеко, что до самого вечера и не вспоминался.
Только потом, позже, когда они уже собирались уходить, взгляд наткнулся на фоторамочку, повернутую лицевой стороной к стене. Сердце кольнуло – не было нужды смотреть фотографию, чтобы понять – кто на ней изображен. Маму с папой Андрей бы не прятал.
Катя загрустила, что Жданов сразу же и заметил:
- Катенька, ну? Выше нос, любимая! Мы справимся!
- Мне почему-то кажется… что ты никогда не разведешься…
Почему-то Андрею тоже так казалось, но, конечно же, он принялся с жаром доказывать, что Катя ошибается.
- А если у вас будет ребенок? – почти неслышно произнесла она.
- Что-о-о? – удивился Андрей, - Ты о чем?
И, не дожидаясь ответа, энергично мотнул головой:
- Катюша, не может быть никакого ребенка! В принципе – не может!
- Но ведь… - Кате не хотелось говорить, что бывают случаи, но Жданов все и так понял.
- Кать… я должен тебе сказать. Ты должна это знать… - странно, но он немного смущался, - с тех самых пор, как мы с тобой… у нас с Кирой ничего не было…
- Как это? – не сдержалась Катя.
- А вот так! Она меня, как женщина, совершенно не волнует… И не только она, вообще… все… У меня есть только ты!
В носу у Кати защипало, она растрогалась и сразу поверила. Вот только Киру теперь понимала еще меньше.
- Но… как же так? А как же Кира… а… замуж? – слова не складывались в правильный вопрос, да это было и не нужно: они с Андреем и так прекрасно понимали друг друга.
- Ее, конечно, это тревожит, и она надеется, что все наладится… Но я-то знаю причину… и знаю, что мне просто никто, кроме тебя, не нужен.
У Кати перехватило дыханье, она прижалась к Андрею, боясь словами нарушить восхитительное мгновение такого признания…
Провожая, Андрей сказал:
- Я буду писать тебе, по возможности, а звонить – точно. Так что, держи мобильник всегда заряженным, да?
- Конечно… - не было сил отвести глаза от его лица.
- И завтра я тебе позвоню.
- Завтра? Но…
- В любом случае! Кроме того… - Жданов загадочно улыбнулся, - может быть, завтра ничего и не будет. Но это пока – секрет!
- Что ты задумал?
- Секре-е-ет! – Андрей нагнулся и поцеловал девушку, - ну, беги! А то я сейчас увезу тебя обратно!
Он проводил ее взглядом, достал телефон:
- Ромка, я свободен. Где встречаемся?
На трезвон будильника Малиновский среагировал не сразу – посмотрел на время, откинулся на подушку, полежал, и лишь минут пять спустя понял – зачем в выходной день так рано.
Позевывая, поднялся, сходил в душ, позвонил Жданову. Мобильник у того был отключен, что навело Романа на нехорошие подозрения. Отзвонился на стационарный – там вещал автоответчик.
- Палыч! – позвал Малиновский в тишину, наставшую после звукового сигнала, - Палы-ы-ыч! Это я, возьми трубу!
После небольшой паузы он услышал щелчок, а следом – абсолютно пьяный голос друга:
- Пр-р-ривет, Р-р-ромио! А к-который час?
- Палыч, ты рехнулся? – заорал Рома, - у тебя же свадьба!!
- Да ну-у-у-у? – издевательски захохотал Жданов, - правда, что ли?
Вскоре Малиновский уже яростно жал кнопку звонка у квартиры Андрея.
- О-о-ой, ка-кие мы краси-ивые! – ухмыляясь, встретил гостя Жданов, - Ка-а-астюмчик! Галстучек! Па-а-абритенький! Ромио-о-о! Это ты женишься?!
- Это ты женишься, идиот! – Роман вдвинул хозяина внутрь и вошел сам.
Зрелище Жданов являл прелестное – джинсы, голый торс, щетина во всю физиономию и пьяная бессмысленная улыбка.
- Я? – удивился Андрей почти искренне, - неужели? Ах, какое горе для невесты!
И загорланил:
- Я опускаюсь на коле-е-ени-и-и-и! За глупый мой вопрос прости-и-и-и! Но я все время… в изумленьи-и-и… что ты могла во мне-е-е найти-и-и-и!
- Это ты мне?! – отступил чуть в сторону Рома.
- Кирюше! Невестушке моей драгоценной, черти б ее сожрали!
- Если бы тебе не нужно было жениться, я бы первый запер дверь и составил тебе компанию! – резко сказал Малиновский, - Ты еще помнишь, что от этой свадьбы зависит ЗимаЛетто?
- От всего ЗимаЛетто зависит!!! Куда ни плюнь – от все-го! - Жданов рухнул на диван и, повернувшись на живот, спрятал лицо в ладонях, - от всего… Куда ни плюнь…Зачем… зачем, Ромка, ты уговорил меня встречаться с Катей? Зачем?!!! Все изменилось, все так изменилось!
- Пушкарева взбрыкнула? – воскликнул Рома.
- Я взбрыкнул! – Андрей сел и со всей дури треснул кулаком по подлокотнику, да так, что, болезненно сморщившись, тут же прижал ладонь к животу и согнулся.
- Не понял! – честно сообщил Малиновский.
- Не знаю, не знаю - что такое, но мысль о том, что уже сегодня мне придется назвать Киру женой, мне невыносима! И невыносима она не сама по себе, а потому что у меня есть Катя, - он бубнил на редкость связно для пьяного, и Роман, было, подумал, что, возможно, не так много Жданов и выпил, но, слушая его речь, с ужасом понял, что монолог этот будто отрепетирован и выучен наизусть; он такой, каким мог бы быть, если бы Андрей повторял его всю ночь – и про себя, и вслух, добиваясь четкости формулировок и ясности мысли. Для кого репетировался монолог? Для него, для Ромы? Для Киры или родителей? Или это было заготовкой для скандального заявления в ЗАГСе, чтоб порвать узы, связывающие его с Кирой раз и навсегда?
Что придумал Жданов, зачем он напился? Чтобы быть таким – это не рюмку и не две проглотить нужно, а напиваться методично, отшибая мозги и забывая о долге, о важном, самом главном – о компании.
Стоп, Малиновский! Какая компания? Разве компания нужна вот этому Жданову, почти уже шепчущему, потому что пропитанные алкоголем голосовые связки отказывались подчиняться? Шепчущему – что? Почти одно и то же – не хочу жениться, потому что Катя…
Катя – что? Катя не мешает! Катя не отказывается с ним встречаться! Катя влюблена и готова по велению его левой задней на все! Почему же Катя?..
Малиновский многое понимал, но отказывался принимать очевидное за чистую монету. Его даже нЭконтакт Жданова с Кирой больше посмешил, чем встревожил – а ведь ЭТО было тем симптомом, после которого надо было срочно ограждать друга от странной некрасивой девушки, которая заполнила всю его жизнь; которую тот сам впустил, вежливо распахнув двери и расшаркавшись у порога!
А он, Ромио, еще и подтолкнул девушку внутрь. И дверь за ними прикрыл, чтоб не убежали!
Теперь же они в своей каморке спрятались от всех сами и заперлись изнутри, и варят колдовские зелья, сводя друг друга с ума, а он, Ромио, даже не придал этому значения!
Надо было думать тогда, когда Жданов, глядя мечтательными глазами дебила, шелестел «Это было сказочно!», а он, Ромио… Он был так же слеп и глух, как и Кира, твердившая «Я вкусу его доверяю!». Что-то нашел, что-то раскопал Палыч в некрасивой девчонке, что теперь держит его, не отпуская, а…
Малиновский отобрал у Андрея бутылку, к которой тот приложился и запаниковал всерьез: ТАКОГО его в ЗАГС везти нельзя! И не везти – тоже нельзя!
- Думай, голова садовая, думай! Сначала – ЗАГС, потом – все остальное. Главное – женить!
- Кира, мы подъедем прямо к ЗАГСу, дома не ждите!
С этих слов для Киры Воропаевой, в скором будущем – Ждановой, начался кошмар. День, который должен был стать самым счастливым в ее жизни, превратился в череду ужасных событий.
Нет, Малиновский не стал сразу сообщать, что жених пьян в стельку – сначала он вызвал «скорую антиалкогольную помощь» для быстрого протрезвления Андрея, а пока та добиралась, собрал остатки спиртного и вылил все в раковину. Жданов, хмыкая, развалился на диване; Рома слышал его бормотание – мол, ему эта свадьба не нужна, а дергается пусть тот, кому это надо.
На прибывшего врача отреагировал спокойно, только, собравшись с силами, посмотрел на Малиновского и проговорил:
- Не надейся, что я буду благодарить…
Рома только вздохнул.
Жданова, конечно, было жалко – Малиновский как никто понимал его нежелание штамповаться, но дело требовало. Ради компании, ради дела всей жизни его отца, ради того, в конце концов, чтоб не вылетели на улицу десятки тысяч людей немножко можно было и пострадать – никто же не заставлял его жить с Кирой вечно, а, живя с Кирой, подчиняться всем ее прихотям. Ведь до сих пор вполне удавалось с Воропаевой справляться почти без ущерба.
Пока врач колдовал, Рома поглядывал на часы – шишки-то достанутся свидетелю! Протрезвев, Жданов прикусит язык и молча отправится ставить подпись на документах, к нему во время церемонии Кира даже подступиться не посмеет, а вот на Малиновского еще наорет. И припомнит милую фразочку, которую Рома сказал, чтоб она заткнулась и выслушала его по телефону.
Но ничего. Все потом.
В ЗАГС они слегка опоздали, поэтому их никто не трогал. Кира с облегчением выдохнула, увидев друзей и вполне цивильно выглядевшего Жданова - правда, мрачного и злого.
Андрей даже для фотографов не делал исключения; на просьбы улыбнуться зыркал так, что у просящего слова застревали в горле.
Кира благодарила Бога, что мероприятие было «европейским» - в свадебное путешествие молодые отбывали в тот же день. К Жданову опасалась подходить даже Марго – невооруженным глазом было видно: как психовал молодожен. А, знающие его импульсивный характер родственники, посчитали за лучшее не трогать его и не портить свадьбу еще больше.
Кира пила успокоительные, новоиспеченный муж – виски.
В аэропорту Андрей демонстративно отошел в сторону, достал телефон и сделал то, о чем мечтал все это время - позвонил Кате.
- Привет, Катюша. Надеюсь, хоть у тебя это утро было добрым…
- Андрей! Ты…
- Кать, ничего из моей затеи не вышло… все равно окольцевали… Катька-а-а… мне так плохо, ты не представляешь!
- Андрюш… ну… надо потерпеть… А… ты где?
- В аэропорту, самолет скоро. Ты представляешь – я даже не знаю: куда мы летим!
- Как это?
- Да-а-а, Кира говорила, но я внимания не обращал! А мне и неважно… потому что мне без тебя везде будет плохо…
Кира наблюдала за совершенно неконтролируемыми изменениями лица теперь уже мужа и паника начала охватывать ее: потому что вся злоба и мрачность ушли, он улыбался, да что там – он просто светился!
Когда муж вернулся, Кира, не утерпев, сквозь зубы спросила:
- С кем это ты так мило беседовал?
- С любимой женщиной! – с вызовом ответил Андрей.
Кира отвернулась, сдерживая слезы.
«Пройдет, у него все пройдет, он и раньше влюблялся, просто сейчас так совпало… мы уедем, и он забудет ее» - твердила себе госпожа Жданова, вглядываясь в табло рейсов.
Жданов заснул, не дожидаясь взлета.
Кира, уткнувшись лбом в лед иллюминатора, старалась не думать ни о чем. Потерпеть до отеля, добраться до ванной, и там, включив воду, дать волю чувствам. Никто не должен знать, что Кире Ждановой сегодня хочется умереть. Позор, который устроил Андрей, попадет во все газеты… Марго, правда, обещала, что постарается замять, насколько это возможно…
Кира покосилась на мужа – развалившись в кресле, он крепко спал.
Даже сейчас, нетрезвый, испортивший ей весь праздник, он был неотразим; Полуоткрытый рот манил, напоминая о поцелуях, которых Кира так давно была лишена.
Любовница. Любимая женщина!
Воровато оглянувшись, Кира осторожно забралась в карман Андрея и достала его телефон. Сердце бешено колотилось о ребра – сейчас… она узнает… кто…
Андрей зашевелился, Кира судорожно спрятала руку с телефоном под сумочкой, но тревога оказалась ложной – Жданов лишь поудобнее устроился в кресле.
- Так… исходящие… что?!! Пушкарева? Он разговаривал с Пушкаревой?!!
Даже злость на замухрышку-секретаршу не сдержала облегчения. Нет никакой любимой женщины! Он звонил всего-навсего Пушкаревой – ну, конечно, последние распоряжения! А лицо? Почему у него было такое лицо? Ответ очевиден – спектакль!
Все сходится!
Марго утешала сегодня – мужчины трудно расстаются с холостяцкой жизнью, Андрей – тем более: он привык к свободе. Отсюда и все нынешние капризы – он уже смирился с неизбежным, но напоследок ему хотелось показать свою независимость. Ничего… Все уладится. Кира уже столько стерпела на пути к своему счастью, что отступать не станет ни за что – наоборот, она постарается не напоминать мужу о скандальной свадьбе.
- Мужу… - произнесла Кира шепотом, - мужу… Андрей Жданов – мой муж…
Мечта стала реальностью…
В номере Андрей огляделся, раздраженно пробурчал, что испечется в этой жаре и, открыв бар, изучил ассортимент.
Достал, естественно, виски, опробовал, поморщился:
- Гадость какая! – но стакан осушил.
Приняв душ, он завалился на кровать и достал ноутбук. За все это время, Кире он не сказал ни единого слова. Она тоже молчала, а, когда добралась до ванной, дала, все-таки, волю слезам.
Собираясь спать, Катя долго не решалась проверить почту.
Она смотрела на желтый глазок, сто раз подводила к нему курсор, но каждый раз отдергивала руку – будто опасалась, что мышь немедленно вырвется из тесного экранного пространства.
Нажала.
Мышка замахала крыльями – Вам пришла открытка!
Сосчитав до десяти, чтоб унять волнение, Катя перешла по ссылке.
Смешная птичка грустно смотрела на нее.
И стихи...
Я не могу без тебя жить!
Мне и в дожди без тебя – сушь,
Мне и в жару без тебя – стыть.
Мне без тебя и Москва – глушь.
Мне без тебя каждый час – с год;
Если бы время мельчить, дробя!
Мне даже синий небесный свод
Кажется каменным без тебя.
Я ничего не хочу знать –
Бедность друзей, верность врагов,
Я ничего не хочу ждать.
Кроме твоих драгоценных шагов.
Люблю – твой А.
Глава 4
Какое на Киру снизошло наитие – трудно сказать, однако, она затаилась и, превозмогая себя, делала вид, что так и надо. Она почти не трогала Андрея, предоставляя тому право отдыхать по своему разумению – то есть, валяться на кровати в обнимку с ноутбуком, молчать, игнорировать жену и пить. Впрочем, как только Андрей понял, что его не собираются пристегивать наручниками к супружескому ложу, количество спиртного резко сократилось.
Кира же наслаждалась поездкой – гуляла, изучала достопримечательности и магазины.
Кира не зря выбрала Индию – ей казалось, и не без оснований, что страна, подарившая миру Трактат о любви, не может не помочь ей в ее несчастье.
Как долго она сможет удерживать Жданова? Сашка – не панацея, в конце концов, он все-таки заберет свою долю, тем самым лишив Киру важнейшего повода для контроля мужа. И тогда останется только одно – ребенок. Ребенок, которого она жаждала всем сердцем, и который, по ее разумению, должен был привязать Андрея… Ну а потом супруг перебесится, и жизнь войдет в спокойное русло.
Гуляя по улицам Дели, Кира уже не раз, и не два заглядывала в небольшой магазинчик на довольно тихой улочке – нечто, вроде сувенирной лавки, совмещенной с секс-шопом, имеющим ярко выраженный национальный колорит. Такие лавчонки во множестве были натыканы там и сям, но эта привлекла внимание Киры даже не ассортиментом, а продавщицей – женщиной среднего возраста европейского типа. Женщина была приветлива, охотно общалась с посетителями и, судя по всему, была, одновременно, и хозяйкой бизнеса.
Обычно, когда Кира заглядывала в магазинчик, там были покупатели, но на пятый день поездки, госпожа Жданова специально пришла пораньше, к самому открытию, когда и улицы, и магазины еще не были переполнены праздношатающейся публикой.
Женщина сама подошла к Кире, обратилась по-английски.
- Вы приходите не в первый раз, - сказала она, - но ничего не покупаете. Очевидно, Вам нужно что-то особенное?
Добрый взгляд, участие и прямой вопрос сделали свое дело: Кира решилась.
Она рассказала почти правдивую историю о муже-бизнесмене, у которого работа отнимает все силы. Когда произошло первое фиаско, они не придали этому значению, но затем все повторилось и раз, и два, и три… и муж (а тогда еще жених) глубоко переживая, замкнулся в себе, прекратив даже попытки. Он и от свадьбы пытался отказаться, хотя они давно вместе, любят друг друга, свадьба же была чистой формальностью.
Как помочь мужу? Как помочь мужу тайно, ведь он не желает даже обсуждать свои проблемы?
- Помочь можно… - улыбнулась хозяйка, - вы обратились по адресу…
Катя все эти дни исправно получала по две открытки в день – утром и вечером, иногда Андрей звонил, рассказывая, как ему плохо, как он скучает и – как он был прав, когда пытался отказаться от этого брака. Он не скрывал, что почти не общается с Кирой, что та, получив штамп и фамилию, успокоилась, и теперь совсем не достает его – бродит днями по городу, оставив мужа в покое.
Не сказать, что Катя понимала Киру – самой ей и в голову не могло прийти быть довольной таким браком, но… все-таки, Кире уже двадцать семь и, наверное, она - красивая, богатая, успешная, чувствовала себя в обществе неловко от того, что ее никак не берут замуж. Жених завидный, но – светский шалопай, лишь держит ее на скамейке запасных… может, над Кирой уже и посмеивались… Если так, то желание во что бы то ни стало выйти замуж, причем – именно за Андрея Жданова, могло бы быть объяснимым…
Но не для Кати…
Но… не лучше ли будет для всех, если этот порочный треугольник порвется?
А больше всех сложившейся ситуацией был недоволен Роман Дмитриевич Малиновский. Ему-то, казалось бы, с чего? Вот только у треугольника, помимо сторон, есть еще кое-что. Биссектриса.
«Биссектриса – это такая крыса, которая бегает по углам и делит угол пополам…» - этот дурацкий стишок Роман Дмитриевич бормотал себе под нос уже который день подряд.
Они заигрались.
Игра перестала быть забавной. Если раньше Роман был уверен, что все идет по плану, а легкая влюбленность Андрея только помогает его осуществлению, то после скандала на свадьбе до Малиновского дошло, что дело зашло… совсем не в ту сторону…
Разрыв Жданова с Кирой был не менее страшен, чем разрыв его же с Катей. И то, и другое, грозило потерей компании, причем, разрыв с Кирой – более опасен. А если Жданов продолжит вести себя по отношению к Кире так же… нет, конечно, Кира не взбрыкнет, но она может пожаловаться брату; а вот Александр – это самая серьезная угроза. Если Воропаев выйдет на тропу войны и начнет осуществлять свои планы, от ЗимаЛетто, а, следовательно, от теплого местечка Романа, останутся только рожки да ножки. Значит, надо обеспечить приемлемую жизнь Кире… гарантировать сохранность их брака минимум на полгода… А для этого Пушкарева не должна долбить Палычу в темечко…
На сколько ее хватит?
А Пушкарева – тема отдельная.
Рома был уже вполне согласен с другом в том, что Катерина – особенная. Еще бы не особенная, если ей так удалось зацепит Жданова, что тот чуть было не расстался с ЗимаЛетто; Рома и представить себе не мог – чтобы Жданов, для которого компания – «наше все», мог так просто положить на нее с прибором ради девицы, да такой, что без слез и не взглянешь! Что же есть такое в Екатерине Валерьевне Пушкаревой, отличнице, умнице с прекрасным аналитическим мышлением, хватком бизнесмене и… закомплексованной дурнушке?
Именно эту загадку и хотел разгадать Роман прежде, чем начать активные действия. Он уже однажды недооценил Пушкареву, второй раз так прокалываться нельзя…
Получая пакет и инструкции – чем и как пользоваться, Кира недоуменно спросила у Джулии:
- Вы мне что, приворотные зелья даете?
Та рассмеялась:
- Я не верю в колдовство, но природа так неисчерпаема, что свойства иных трав могут быть подобны волшебству.
Андрей меланхолично разглядывал потолок.
Признаться, ему уже порядком надоела эта забастовка. Почти неделю в четырех стенах, да еще – будучи в другой стране… где он впервые, и – кто знает? – возможно, никогда больше сюда не приедет? Может быть, хватит? Свадьба все равно уже состоялась, и надо попытаться выстроить с Кирой такие отношения, которые не будут слишком мешать его жизни. Найти некий консенсус. Какое у Киры слабое место?
Андрей хохотнул – он сам. Если, например, установить такое правило – день без скандалов и истерик и… нет, не день… три дня. Да, три дня без скандалов – и Кира получает кусочек секса. А еще лучше – неделя. Спокойная неделя обеспечивает вечер любви.
Вопрос второй – как заставить свой организм подчиниться этому правилу? Но… есть же какие-то средства… Быть может, стоит выйти, наконец, из отеля и поблуждать по местным магазинчикам – наверняка индусы имеют массу возбуждающих средств. Закрыть глаза… принять препарат… выпить… и как-нибудь… Главное – начать, а там уж как-нибудь можно справиться.
Кира удивила.
Она прибежала с прогулки довольная, от самых дверей загадочно улыбнулась и подмигнула, заинтриговав Андрея.
- Андрюш… - сказала она елейным голоском, от чего Жданов немедленно насторожился. Но дальнейшее оказалось не страшным и не грозящим его свободе.
Да, действительно, была у них с Кирой традиция: прибывая в незнакомую страну, они разведывали ресторанчики с национальной кухней – но не те, что сверкали огнями и поражали воображение туристов, ибо в специальных туристских кухня лишь отдавала местным колоритом. Не-е-т… Они давно поняли, что настоящее можно попробовать только в стороне от туристских трасс.
И вот теперь Кира сообщила, что она нашла. И предлагает сегодняшний вечер посвятить Индии. Правда, учитывая, что Андрей никуда выходить не хочет, Кира заказала ужин в номер – в одном совершенно необыкновенном заведении, рецепты которого передаются только внутри семьи – от поколения к поколению.
Ровно в семь доставили заказанный ужин – сервировала стол полуобнаженная девушка в национальном наряде; она же расставила и подожгла палочки, которые немедленно начали наполнять номер сладковатым ароматом сандала. Жданов невольно улыбнулся, а потом вдруг понял, что индуска – это загримированная Кира; тут уж улыбка и вовсе расплылась до ушей! Надо же!
- Кирюш, а я тебя и не узнал! – развалившись барином в мягком кресле, вальяжно проговорил он, - Один-ноль в твою пользу!
Теперь и Кира позволила себе робко поднять уголки губ, но тут же, сложив руки, откланялась, чтобы продолжить подготовку, коей оставалось совсем немного – только включить тягучую инструментальную музыку, настраивающую на расслабление и получение удовольствия.
«Ну, что ж, - сказал себе Андрей, - неделя прошла замечательно, почему бы не начать воплощение плана сегодня?»
Кира словно догадалась – что было у него в голове.
Мила, улыбчива, загадочна в необычном костюме и макияже – будто и не Кира вовсе. Не упрекала и не просила. Рассказывала о том, что успела увидеть в городе.
А танец живота!
Андрей уже и забыл, что его жена (слово-то странное, если примеряешь его к своей жизни) когда-то профессионально занималась танцем, и теперь следил завороженным взглядом за изгибами и колебаниями, уголком сознания отмечая, что сие действо порождает у него однозначное желание.
Но Кира, вопреки обыкновению, не торопилась затянуть его в постель; он сам начал об этом подумывать.
А она предложила сделать массаж, используя местные ароматические масла.
Каким образом у них все получилось – Андрей и сам не понял; в душе ликовал, что оказался на высоте – ведь, хоть и не признавался себе, но такое положение дел, при котором он был не совсем мужчиной, его не устраивало.
Растянувшись на постели, он думал о том, что теперь, наверное, сможет устроить жизнь так, как запланировал.
Катя в этот вечер открытку не получила.
- Все нормально, - твердила она, ворочаясь в постели, - они могли уехать в джунгли или еще куда… Где просто нет интернета…
Но разыгравшаяся фантазия рисовала картинки милого времяпровождения новоиспеченных супругов.
А почему, собственно, она поверила, что между ними ничего нет?
Андрей позвонил глубокой ночью.
- Вода льется… - подумала Катя, и нечаянно сказала это вслух.
- Да… - ответил Жданов, - я в ванной. Извини, что не прислал письмо: осматривали достопримечательности, за городом… я не взял с собой ноутбук, а вернулись только что…
- Ничего! – с готовностью приняла объяснение Катя, - Ты… как?
- Очень скучаю! – проникновенно ответил Андрей, - уехал бы к тебе прямо сейчас… но ты же понимаешь!
- Конечно. Да. Понимаю.
- Спасибо, Кать… Ты – лучше всех…
Бреясь, Малиновский напевал и даже чуть приплясывал – кто бы сказал, что он будет так рад двум абсолютно нерадостным обстоятельствам, то Рома сам бы этого человека в психушку отправил. Но сегодня все сложилось как нельзя кстати.
Первое – звонок в восемь часов утра от весьма заинтересованных бизнесменов из Киева, нагрянувших как снег на голову. Испугавшийся в первую минуту, Рома не сразу сообразил, что проблем никаких нет, бизнесмены в Москве проездом, и просят они, всего-навсего, если, конечно, это возможно, ознакомления с производством ЗимаЛетто на предмет очень возможного взаимовыгодного партнерства в будущем. Да, они уже в курсе, что президент в отъезде, но номера исполняющего обязанности у них нет. А связались так рано потому, что в 16 часов у них самолет.
Чертыхнувшись, Рома поднялся, потянулся.
Номер исполняющего обязанности…
Ну, конечно, на работе он был, но вот дома телефона Пушкаревой Роман, конечно, не держал.
Зевнув и снова чертыхнувшись, он решил, что надо ехать в ЗимаЛетто, и оттуда позвонить.
Но когда зашел в ванную и, заглянув в зеркало, провел ладонью по щеке, решая – надо бриться или с вечера еще не слишком отросло, его посетила замечательная идея.
Ну, конечно! Не надо звонить Пушкаревой! Надо ехать прямо к ней домой!
И надо вылезти вон из кожи, чтоб провести с ней весь день.
Своей скривившейся физиономии Рома назидательно сказал:
- Надо! Есть такое слово – надо! И потом… ведь мне с ней спать не надо! Всего-навсего провести разведку… и попытаться узнать – что она за человек… что любит и что не любит, о чем думает, о чем мечтает…
На последнем Рома захохотал – да о чем может мечтать Пушкарева? О Жданове ненаглядном, конечно же!
Вскоре он звонил в дверь.
- Это Колька, наверное! - услышал он мужской голос, а затем замок защелкал и дверь отворилась.
Они, наверное, с минуту молча смотрели друг на друга.
Рома сначала подумал, что дверью ошибся, потом – что у Пушкаревой есть сестра, так как перед ним стояла девушка, очень похожая на Катерину, но… волосы распущены, вполне миленькое личико – нормальная девчонка, каких много. И фигура… вполне…
Катя покраснела от взгляда Малиновского, ощупавшего ее тело и липко остановившегося в районе груди.
- Р-роман Дмитрич? – наконец, смогла вымолвить она, оправившись от неожиданности.
- З-здравствуйте, Катенька! – произнес Рома как можно благодушнее, - Извините за ранний визит… образовалось важное дело…
- Катюха, кто там? – раздался в кухне мужской голос, а следом возник и обладатель этого голоса, сухощавый пожилой мужчина, отец Кати, как совершенно правильно догадался Роман, - Э-э-э… Здравствуйте, молодой человек…
- Это… Роман Дмитриевич Малиновский, наш вице-президент, - продолжая смущаться, пояснила Катя.
- Очень приятно! – мужчина подошел ближе и протянул Роме руку, - Пушкарев, Валерий Сергеевич!
Роман пожал протянутую руку.
- Извините, что ворвался, - сказал он, - Неожиданное дело… Приехали люди из Киева… у них очень мало времени. Надо с ними встретиться… Андрея нет, и…
- Хорошо, Роман Дмитриевич, я сейчас. Подождите, пожалуйста!
Кивнув, Рома хотел спуститься, но его, не смотря на сопротивление, затащили на кухню, усадили за стол, поставили перед ним чашку с чаем и подвинули блюдо со свежей выпечкой, от которой шел такой одуряющий запах, что желудок вмиг требовательно напомнил о своем существовании. А уж когда господин Малиновский опробовал приглянувшийся ему румяный пирожок, он понял, что пропал, ибо ничего вкуснее просто никогда не попадало ему в рот.
Собравшаяся Катерина с удивлением обнаружила вице-президента за занятием, достойным только Николая Зорькина – тот с упоением поедал пирожки, запивая чаем, и кивал в ответ на россказни Валерия Сергеевича.
- Э-э-э… Рома Дмитриевич, я готова…. – сказала Катя, а Малиновский с грустью обернулся на нее:
- Уже?
И столько разочарования было в его голосе, что Катя, не выдержав, засмеялась.
- Роман Дмитриевич, - Елена Александровна протянула ему пакет, - а я вам пирожков с собой собрала.
- Спасибо! – воскликнул Рома, сочась благодарностью, - Елена Сергеевна, Вы – кулинарная богиня! Ваши пирожки – это фантастика, честное слово!
Пушкарева улыбнулась, а Валерий, провожая гостя, похлопал его по плечу:
- А Вы заходите к нам вечерком, Ленка еще испечет, а мы с Вами моей наливочки фирменной опробуем!
Рома неожиданно для себя согласился, чем поверг Катерину в ужас.
- Мою маму зовут Елена Александровна, - тихо сказала Катя, едва они вышли в подъезд.
- Ну да… а я как-то не так назвал?
- Вы сказали – Сергеевна…
Рома чуть удивленно посмотрел на Катю, припоминая:
- Да? Извините! Я надеюсь, она не очень обиделась?
- Надеюсь…
В машине Катя молчала; все попытки ее разговорить, успеха не имели.
Киевляне ждали внизу, у лифтов – Катя догадалась сразу позвонить Потапкину, чтобы тот впустил гостей. К счастью, Сергей Сергеевич накануне не слишком хорошо отдыхал, а потому был свеж, бодр и даже пытался поддерживать разговор – да так активно, что гости несказанно обрадовались прибытию Малиновского с Катей.
Познакомились. Делегация – Дмитрий Яценко, президент компании «Ук-Стиль» и его помощница Надежда Ткачук; они интересовались ЗимаЛетто не просто так: возник вопрос о покупке франшизы и открытия в Киеве нескольких магазинов. Вопрос, конечно, не решался прямо сейчас – гости лишь осматривали производство, интересовались подробностями, а окончательное решение оставили до встречи с президентом.
Рома старательно не обращал внимания на симпатичную Надежду, зато не переставал следить за Катей – как говорит, что говорит, как держится. Открытием было то, что, оказывается, Пушкарева совсем не зажатое забитое существо, каким всегда казалась – она отлично вела беседу, она отлично знала производство! И это Малиновского не просто удивило, а поразило до глубины души – все эти тонкости и цифры были неизвестны ему самому!
Но главное – она даже кокетничала с Яценко! Впрочем, сама она вряд ли понимала, что это кокетство, однако, глубоко спрятанная женственность давала намек. Вряд ли Малиновский мог облечь в слова свои выводы, но он начал понимать – почему Жданов увлекся: да потому, что таинственное обаяние Катерины взывало к охотничьему инстинкту и просто требовало разгадки! Другое дело, что все это было спрятано от невнимательного взгляда – так груда деталек паззла кажется лишь разноцветным мусором, но, стоит присмотреться, как начинаешь замечать то одно, то другое; и начинается зуд: найти все кусочки, собрать, увидеть картинку!
Когда они приехали домой, и Малиновский недвусмысленно намылился идти к Пушкаревым, Катя запротестовала:
- Роман Дмитриевич, это же шутка была, Вы же не пойдете!
Рома даже обиделся:
- С чьей стороны шутка? Вы хотите сказать, Катенька, что папа Ваш так шутит?
- Нет… - замялась Катя, - но… хорошо, не шутка, но… просто вежливость…
- Ну, тогда будем считать, что я таких шуток не понимаю, и я – простой как первый советский рубль. Меня пригласили, я согласился, и я приду!
- Но зачем Вам это надо? – отчаянно спросила Катя.
- Катя! Мы целый день проторчали в компании, даже без перерыва на обед! Я элементарно хочу есть, и у меня есть подозрения, что Ваша мама даст фору всем ресторанам вместе взятым! Я от пирожков до сих пор в себя прийти не могу, а уж обе-е-ед! – Рома возвел глаза к небу и сладострастно причмокнул губами, - Кать… ну… не издевайтесь, а? Пойдемте? Или, честное слово, я пойду один!
Катя ничего не понимала. Зачем Малиновский так упорно напрашивается к ней в гости? Не верить же, в самом деле, этой ерунде с обедом?
Однако, Малиновский так приналег на обед, что Катя растерялась – и вправду, что ли, так оголодал? Пушкарев принес наливочку «самгнал», и под нее мужчины быстро нашли и общий язык, и общие интересы. Катя чувствовала себя крайне неловко, а поэтому удалилась к себе при первой же возможности, моля всех святых о том, чтоб теплой компании не присоединился бы еще и Зорькин – это будет и перебором, и крайне лишним, обещающим неприятности. Почему неприятности? Нет, Катя не знала этого, лишь чувствовала некое смутное беспокойство; но она не была уверена даже в том, что беспокойство ее связано с Малиновским… Андрей? Но с ним все в порядке… Пишет, звонит… Кира?
Кира в роли жены напрягала… Жена – не невеста, жена – это всерьез. Не верилось в то, что между ними ничего нет… Если и нет сейчас, то полгода продолжаться это не будет – и тогда либо развод со скандалом, либо нормальная ячейка общества… Возможно, Кира и успокоится, если Жданов будет только с ней.
Но разве это зависит только от Кати? Разве ее собственная разлука с Андреем даст Кире ту любовь, которой не хватает в отношениях супругов Ждановых?
Катя поежилась от своих мыслей – едва ли не впервые она объединила их… Чтобы отогнать мрак, достала из стола журнал – тот, в котором напечатан фоторепортаж со свадьбы сезона.
Нет…
Даже если бы Катя не знала Андрея, она ни за что бы не поверила в то, что чета – счастлива.
Катя достала и второй журнал – с той статьей, из которой узнала об Андрее, о Кире, о Ждановых… Без сомнения, на старых фотографиях Андрей выглядел куда более беззаботным и радостным…
Милая Катенька, не могу не поделиться.
Сегодня я впервые выбрался из отеля – надоело затворничество, да и кому хуже, если я буду сидеть в четырех стенах – все-таки, в Индии я впервые. Посещали мы нынче комплекс Кутаб-Минар. Как только входишь в арку, сразу видишь огромную башню, но сейчас туда входа нет; говорят, что она была любимым местом для самоубийц, поэтому ее закрыли, и экскурсии только по первому этажу водят. Что интересно – минареты вообще возводили для того, чтобы с них специальные люди созывали людей на молитву, этот же оказался таким высоким, что с него и крика-то не было слышно! Не продумали, выходит.
Вообще, этот комплекс – большой парк, ну и сооружения архитектурные, конечно. Бурундучки бегают прямо под ногами, попугаи орут – как у нас вороны.
Но самое интересное – это железный столб, про который говорят, что его сделали инопланетяне – очень-очень давно! Ты веришь в инопланетян? Я, признаться, не очень, но этот столб и вправду странный – он совсем-совсем не ржавеет, хотя в нем 99.7 процентов железа, представляешь? Любая железяка даже не за три тысячи лет превратилась бы в кучку ржавчины, а эта – стоит себе!
Нам рассказали про поверье, что если обхватить столб руками, стоя к нему спиной, то ему на всю жизнь обеспечено счастье и исполнение всех желаний. Раньше, говорят, к столбу даже очередь была, но теперь он огражден заборчиком – видно, что на этом уровне столб отполирован. Наверное, они опасались, что столб перетрут.
И охранник стоит.
Но я дал охраннику двести долларов, и он сделал вид, что не видит меня – тогда я быстренько перелез через заборчик и попытал счастья! У меня получилось! Получилось, Кать! Я дотянулся, и, следовательно, буду теперь счастливым человеком!
От одного осознания этого, я весь оставшийся день был в замечательном настроении, и не мог не поделиться с тобой этим настроением.
Кать, скоро я уже приеду – всего неделя осталась. Я очень скучаю по тебе, а ты?
Среди миров, в мерцании светил
Одной Звезды я повторяю имя...
Не потому, чтоб я Ее любил,
А потому, что я томлюсь с другими.
И если мне сомненье тяжело,
Я у Нее одной ищу ответа,
Не потому, что от Нее светло,
А потому, что с Ней не надо света.
Глава 5
- Оно тебе надо?
Катя вздрогнула. Замечтавшись, она не заметила, как вошел Роман и остановился за ее спиной. Когда очнулась, то принялась быстро кликать мышкой, убирая с экрана открытку.
- Я все знаю, Кать… - сказал Рома, и Катя поглядела на него. В ту же секунду она поняла – о чем говорит Малиновский, и кровь немедленно прилила к лицу, а сама Катя, спрятавшись в ладонях, отвернулась.
Рома потоптался, потом сел на диван.
Зря он сказал – и кто за язык дернул?
Но когда он вошел и увидел Катю, завороженно уставившуюся в экран – на одну из тех открыток, что Рома сам и выбирал, ему вдруг стало очень жалко эту запутавшуюся и по уши влюбленную девчонку. И своя вина остро кольнула внутри – но он же не знал! Сначала он хотел лишь подшутить над Ждановым, предвкушая – как умница Пушкарева того отошьет! А она не отшила – более того, поддалась на глупые открытки… А дальше – больше… А потом Жданов на нее запал, и Рома снова злился… Да, много всего накопилось.
Ну а сегодня, особенно – сейчас, стало ее жалко. Дурочка ведь…
Но Катя только что не плакала.
- Кать…
- Он Вам все рассказал?.. – хриплым шепотом спросила Катя.
Рома готов был убить себя за болтливость – но он не хотел, это непривычная наливка Валерия Сергеевича развязала язык, а теперь срочно что-то придумывать нужно было.
- Э-э-э… не совсем… не то, что Вы подумали… Понимаете… Э-э-э… Вы знаете, что он натворил в день свадьбы?
- Нет, - покачала головой Катя, - он… говорил, что придумал что-то… чтоб свадьбы не было… а потом позвонил и сказал, что ничего не вышло…
- Рвите мою печень, Катенька, рубите голову – это я виновен в неотмене свадьбы!
- Вы?
- Да! Я же свидетель, пришел рано, а Жданов кривее сапожника – всю ночь пил, наверное. Я врача вызвал, чтоб его срочно в чувство привели… Ну а он, пьяный, мне и наболтал много чего… Что свадьбы не хотел – тут я понимал его, но он еще о Вас говорил… что у Вас отношения… ну и… - Роман сотворил пальцами какую-то замысловатую фигуру, призывающую, очевидно, добавить к монологу некие оттенки, не поддающиеся словесному выражению.
И Катя это поняла.
- Глупо, да? – спросила она, глядя в окно, - глупо, смешно и пошло… Красавчик-шеф и страшная секретарша…
- Вы не страшная, Катя…
- Да ну?! – Катя нервно засмеялась.
- Серьезно… Я Вас утром увидел и даже не узнал…
- А! Утром была еще страшнее!
- Да нет. Мне кажется, если вам сменить очки, прическу…
- Сделать пластическую операцию!
- Ерунда… Вы – вполне симпатичная девочка, по-моему, только зачем-то прячетесь. Зачем?
- Роман Дмитриевич, давайте мы не будем продолжать эту тему…
- Как скажете, но подумайте об этом.
- Не надо! Зачем Вы вообще пришли?!
- Ответ абсолютно прост, никакого подвоха! Меня пригласили на обед, и я пришел!
- Вы ко всем сотрудникам так ходите?
- Ни у кого из сотрудников нет такой изумительной мамы и такого замечательного папы!
- Что-о-о? Извините, не верю!
- Почему?
- Вы умирали от счастья, слушая папины рассказы о Забайкальском военном округе?
- Вы язва, Катерина! От счастья я, может, и не умирал, но вечер я провел замечательно!
Катя пристально посмотрела на него – не похоже, чтоб врал. И все равно она ему не верила!
Не мог же Малиновский сказать, что у его собственный отец, умерший много лет назад, был до чертиков похож на Валерия Сергеевича, и что Рома сегодня будто в детство вернулся – вот только рассказы были про другое, а хвалили не замечательного мальчика Ромочку, а умненькую девочку Катюшку…
- Андрю-ю-ю-ша… - пламенно произнесла Кира, кладя руку на грудь мужа, - ты…
- Кир, я устал сегодня… Натоптались же по городу, сил никаких нет!
- Но мы ведь давным-давно пришли!
- Ну и что? Я спать хочу…
- Андрей…
- Да что Андрей-то? Не могу, сказал же!
Он и в самом деле не чувствовал ничего, вчерашний пыл уже с утра привел его в замешательство. А сейчас, вечером, все встало на свои места – Кира в качестве женщины эмоций у него не вызывала.
- Ты не можешь так со мной поступать! – с ноткой истерики сказала Кира, садясь на постели.
Андрей лениво скользнул глазами по обнаженному торсу жены и едва сдержал хмыканье – да уж, девушки из Нагасаки явно перестали быть для него поводом для возбуждения. Зато он, прикрыв глаза, вспомнил Катю и разочарованно вздохнул – вот с кем он хотел бы валяться сейчас в постели!
- Ее вспоминаешь?! – прозорливо поинтересовалась Кира.
- Кого? – не открывая глаз, спросил Андрей.
- Её! Любовницу свою! И как она тебя в ЗАГС отпустила только?! Ты ведь с ней накануне свадьбы всю ночь кувыркался, правда? А остальное – это твой дружок придумал, чтоб отмазать, пока вы расстаться никак не могли?
- Та-а-ак… - Жданов решил, что сейчас – лучшее время для выдвижения своих условий мирного сосуществования. Он тоже сел, окинул жену тяжелым взглядом, - так, дорогая… Давай-ка мы с тобой заключим брачный договор… Иначе один из нас сопьется, а другой попадет в психушку, если не оба сразу!
- И кто в этом будет виноват? – запальчиво поинтересовалась Кира.
- Разумеется, я! Я этого еще не сказал? Ну, так слушай мои условия: если ты неделю не устраиваешь истерик и разборок, в субботу будет тебе секс-марафон.
Кира даже задохнулась от такого наглого заявления – она хватала ртом воздух, не в силах произнести ни слова.
Андрей откинулся на подушки – довольнехонек.
- Ты вообще понимаешь, что ты говоришь? – слегка пришла в себя Кира, - ты вообще понимаешь, что предлагаешь?
- Очень даже… - от удовольствия Жданов только не щурился как кот, - Давай по пунктикам… Ты прекрасно знаешь, что женился я исключительно по деловым соображениям.
- Ты-ы-ы…
- Помолчи, если хочешь выслушать. Итак, я пошел в ЗАГС не от большой любви, а от того, что, в противном случае, твой разлюбезный братец угробил бы фирму на корню! И мне нужно, как минимум, полгода для того, чтобы вывести его долю из оборота, не поставив при этом компанию на грань банкротства. Будет ли у нас что-то с тобой после этого знаменательного события – зависит только от тебя. Но я не хочу полгода ежедневно выслушивать твои истерики, у меня, как это ни странно, нет желания стать психом или алкоголиком! Так получается, что до сих пор все рычаги давления были у тебя… Тебе зачем я нужен в качестве мужа? Чтоб я ходил с тобой на светские вечеринки, лучезарно улыбался фотографам и говорил, что я безумно счастлив, а ты – мой идеал – это раз… Чтобы я выполнял супружеские обязанности – это два. Что еще? По-моему, это - все! Но, в таком случае, я могу выдвинуть и свое встречное требование, дабы обеспечить спокойную жизнь. Всего ничего, дорогая, всего только избавь меня от истерик. И будет тебе счастье!
- Андрей… как ты можешь… я же люблю тебя!
- Извини, но, даже если это правда, то любишь ты меня ничуть не больше, чем свой автомобиль, статус и прочее, вытекающее из статуса. Я ни на йоту не сомневаюсь, что, попади я в несчастье, в аварию, стань я инвалидом или что-то еще, ты первая от меня сбежишь!
- Как ты можешь! Я же люблю, я всегда буду с тобой!
- Не верю. Ты любишь образ преуспевающего бизнесмена, любимчика женщин, Андрюшу Жданова из журнала с красивой обложкой! Тебе эта свадьба нужна была, чтоб нос всем утереть – посмотрите-ка, я сделала самого Андрюшу! Нос девчонкам утереть! Самооценку повысить! Но, дорогая моя, Андрюша Жданов – это живой человек, это не манекен, не марионетка, которой удобно управлять, дергая за веревочки! Андрюша, оказывается, тоже может что-то хотеть! Удивительно, правда? Удивительно, как он может, как он имеет право на хотения? Он же пошел в этот дурацкий ЗАГС, он же сдался тебе в рабство – только для того, чтобы компания, в которую не только мой, но и твой отец вложил душу, чтобы она жила! Чтобы тысячи людей не оказались на улице, включая и тебя! Но нет! Разве тебе есть до этого дело? Вы с братцем – два сапога пара, вам плевать на всех! Главное, чтоб свое собственное хотение удовлетворить, чтобы сами, любимые, сыром в масле катались, а на остальных – плевать, плевать, плевать! Ну, вот ты и получила меня, довольна теперь? Но только в магазине тебя обманули – вместо марионетки подсунули живого, который может хотеть или не хотеть! Ну так и ешь то, что купила!
Андрей так распалился, что соскочил с постели и теперь бегал по номеру, размахивая руками, а Кира, завернувшись в одеяло, сидела, низко опустив голову, вздрагивая от каждого выкрика. Жданов напрасно старался донести до нее самое больное, то, что накипело, она слышала лишь то, что хотела слышать, а уловила то, что больше всего понравилось ей.
«Будет ли у нас что-то с тобой после этого знаменательного события – зависит только от тебя» - вот что зацепилось в ее сознании и теперь давало бурные ростки, выстраивая линию правильного поведения. Он хочет жить без истерик? Ладно… она постарается… очень постарается – потому что только это дает надежду все-таки забеременеть. Возможно, она и вправду слишком контролирует его… но она добилась своего – и все-таки вышла за него замуж, хотя иногда ей казалось это уже совсем нереальным… Но она добилась. Она умеет ждать. А дальше – у них будет ребенок, и он тогда никуда не денется, а потом перебесится – ведь все когда-нибудь взрослеют… И будет нормальная семья, такая, о которой она всегда мечтала… Ради этого можно и потерпеть…
Только один последний раз… потому что она должна это сказать…
- Как же ты собираешься устраивать секс-марафон по субботам, если у тебя хроническая усталость?
Кира и не заметила, что перебила мужа на полуслове, а тот споткнулся, захлебнувшись монологом, потряс головой.
- Ничего… Как-нибудь… Неужели ты думаешь, что вчера я возбудился, глядя на твои экзотические телодвижения? – усмехнулся он, - вот то, что ты мне вчера подмешала, то и буду принимать… Надеюсь, если делать это не слишком часто, не помру!
В воскресение утром Кира, молчавшая с вечера, соизволила заговорить:
- Хорошо. Я согласна.
Андрей не ответил. Лежа на животе, и подмяв под грудь подушку, он изучал путеводитель по Дели. Честно сказать, он надеялся, что согласия не будет.
- Почему ты молчишь?
- А что говорить? Согласна – хорошо. Значит, договор ратифицирован.
- Нет! – громко возразила Кира.
- Что – нет? Ты сама сказала, что согласна? – Жданов даже приподнял голову.
- Да, я согласна. Но у меня встречное условие.
- Я слушаю…
- Ты… ты прекращаешь гулянки!
- Гулянки? – выразительно поднял брови Андрей, - я не понял. Ты о чем?!
- Я о твоей любовнице!
- Кира, господи, сколько можно об этом говорить! Какая любовница? Ты еще теперь скажи, что она поехала за нами сюда, и теперь живет в этом же отеле!
Зря он так сказал, потому что Кира немедленно именно так и подумала. И связала ждановское затворничество в отеле с присутствием здесь же неуловимой пассии.
- Так вот почему ты никуда не ходил! – вырвалось у нее помимо воли.
- Ки-и-и-ира! Это даже не смешно!
- Тебе все не смешно! Ты даже накануне свадьбы всю ночь прогулял с девочками!
- Накануне свадьбы я сидел дома и пил, - Андрей еще был спокоен, но уже начинал закипать, - Кира, может, не будем начинать?
- Ты всегда так говоришь! У людей – свадьба как свадьба! Медовый месяц как медовый месяц! А у нас все не как у людей!
- Наверное, люди женятся по любви… или, по крайней мере, по взаимной симпатии. У нас с тобой взаимная симпатия только к твоему братцу! Вот его-то я люблю нежно и пламенно!
- Хватит о Сашке!
- Взаимно. Хватит о призраках. Ты только что согласилась не скандалить, и тут же устраиваешь истерику!
- Я согласилась не скандалить, если ты не будешь гулять!
- Опять двадцать пять! – Жданов не выдержал. Вскочил, натянул джинсы, футболку, прихватил ноутбук и покинул поле боя без прощаний и объяснений.
Он еще только спустился в холл, а телефон уже разразился мелодией, приводящей в бешенство.
- Вот уж нет!
Кира понимала, что на звонок Андрей не ответит, и кляла себя, на чем свет стоит:
- Ну, почему я опять не смогла сдержаться?!!
Катя проснулась поздно – полночи она металась, отгоняя то страшные сны, то отвратительные мысли, которые никак не хотели ее покидать.
Поднявшись лишь после пятого окрика отца «Катерина, ты так и обед проспишь!», девушка нехотя потянулась, включила компьютер.
Андрей… открытка… прекрасные стихи! Как мало нужно для того, чтобы хмурый мартовский день засиял и раскрасился веселой радугой!
И только потом, насмотревшись на забавных зверюшек, Катя направилась на водные процедуры; она уже не только включила воду, но и забралась под душ, когда вспомнила, что открытку оставила прямо экране – даже не свернула!
Пришлось выбраться и, накинув мамин халат, ринуться к себе для сокрытия улик.
Неизвестно, кто испугался больше – Катя или Роман Дмитриевич Малиновский, которого она чуть не сбила с ног. Так уж вышло, что ему пришлось слегка приобнять Катюшу – исключительно для того, чтобы притормозить!! А вы что подумали? Но полы халата разошлись и – а-а-ах! Руки (точнее – одна рука), мягко легла прямиком на нежное девичье тело, от чего у вице-президента в буквальном смысле в зобу дыхание сперло. Однако, он убрал руку – возможно, медленнее, чем нужно, а через секунду, что-то пришептывая, осторожно укутал Катерину в халат и тщательно запахнул его полу:
- Кать, осторожно…
Катя при этом находилась в таком шоке, что даже не обратила внимания на то, что с минуту стояла перед Малиновским в чем мать родила.
- В-вы откуда? – смогла, наконец, выдавить из себя она.
- Д-да я, - у Ромы тоже тряслась от напряжения челюсть, - к папе Вашему, обещал… вот…
И он кивнул на стул, где лежала роскошная «Энциклопедия боевого оружия».
- А-а-а… зачем?
- Так он интересуется… спор вчера вышел… я.. обещал…
- А… Вы?.. – на этих словах Катя окончательно пришла в себя и рванула в свою комнату так, что даже пятки засверкать не успели.
Рома только глазами хлопнул вдогонку, но тут Валерий Сергеевич подоспел.
- Да, где ж ты там застрял?! – он увидел Энциклопедию и сразу жадно вцепился в нее: лишь благодаря этому от грозного отца семейства ускользнул странный вид Малиновского, - Ну, пойдем на кухню.
Катя удалила письмо с экрана, выключила компьютер. Все это она проделывала, находясь в жутком волнении, непонятного происхождения. Лишь позже, стоя под душем, она осознала, что стояла перед Малиновским голая, а он придерживал ее за бочок.
- Ка-акой кошмар… - Катя села на дно ванной, держа в руках душевой шланг, и, меланхолично поливая то правое плечо, то левое, собирала разбегающиеся мысли, умоляя всех Святых о том, чтоб Роман Дмитрич не засиделся надолго.
Ей не повезло.
Когда она вышла, отец и Малиновский яростно мусолили листы энциклопедии, тыча то в одно, то в другое изображение и спорили, перекрикивая друг друга.
- Н-да… - пробормотала Катя, подпирая спиной дверь в своей комнате, - Кажется, спелись… Какой кошмар!
Рома нарисовался в ее комнате где-то через час.
- Кать… а пойдемте куда-нибудь? В театр, а? Смотрите – распогодилось, солнце светит!
- Роман Дмитриевич, - осторожно сказала Катя, - Вы меня ни с кем не путаете?
- Вы театр не любите? Странно… Ну, в кино? А?
Взгляд Катерины был вполне красноречив.
- Ну, в цирк тогда, а!
- Вот уж нет! – воскликнула Катя, - ненавижу цирк!!
- Почему? – теперь настала ромина очередь удивляться, - цирк ведь все любят?
- Ошибаетесь!
- Что, так прямо и ненавидите?
- С детства!
- Ого! А почему, если не секрет?
- Идиотизм сплошной. Зрелище для дебилов! – отрезала Катя.
- Ого! Кать, а что, и в детстве не любили?
- С детства и не люблю!
- Так не бывает! Уж дети-то все цирк обожают!
- Значит, я исключение!
- А Вы – действительно, исключение, Катя, - сказал Роман каким-то другим тоном, но тут же спохватился, - Кать, а почему?
Пришлось рассказать.
- Мы жили в Забайкальском военном округе, в Москву переехали, когда я уже в школу ходила. Я. конечно, мечтала о цирке, и вот мы пошли. Первый ряд!! Я накануне даже спать не могла, как первоклассница, представляешь?! Ну, пришли! Первый ряд… Клоны не смешные совсем – бегали в больших ботинках, спотыкались, и кричали ерунду какую-то… Воздушные гимнасты – высоко, их не видно, а шея заболела. Акробаты… как в школе в спортзале на переменке перед физкультурой… Фокусника я ждала, а его не было – заболел! Собачки дурацкие мерзко тяфкали. А во втором отделении – вот повезло – то!! Лошади! Опилки прямо в лицо летят, навозом воняет и этой… кониной…
- Кониной? – засмеялся Рома.
Катя тоже улыбнулась:
- Ну, не кониной… а чем там от них воняет? Ну и еще не видно ничего – они носятся, а я только голову поворачивать успевала! Шарик налево – шарик направо! Фу, гадость!
Малиновский согласился:
- И правда - гадость! Значит, идем в кино!
- В какое кино?!
- Не знаю! Посмотрим по афишам!
- Роман Дмитрич! Вы…
- Ты хочешь спросить – не сошел ли я с ума? Нет, не сошел! Сегодня воскресение, солнышко, весна! Почему я могу прогуляться с девушкой в кино?!
- Сдается мне, что в последний раз вы с девушкой в кино прогуливались лет пятнадцать назад!
Малиновский снова засмеялся:
- Не совсем! Год назад выгуливал двоюродную сестру!
- И меня тоже… выгуливать?.. А зачем?
Рома растерялся, а потом разозлился:
- Низачем! Просто так! Это так дико?
- Дико, - ответила Катя, - ухаживать вы за мной не можете… Вас Андрей, что ли, попросил?
Рома хмыкнул: попросит Андрей, жди!
- А почему это, Катенька, я не могу за Вами ухаживать? Даже обидно стало!
- А потому, Роман Дмитриевич, что я не в Вашем вкусе! Я Вам, как и Милко, порчу эстетическую гармонию!
Рома отрекся и от Милко, и от совпадения с ним во вкусах, и даже от собственных эстетических канонов.
- Катя! Давайте Вы не будете искать черных кошек, которых нет. Мы идем в кино – и баста. Собирайтесь, а я Вашего папу предупрежу.
Катя даже «мяу» сказать не успела, как Малиновский уже вышел в коридор, что-то бурча себе под нос. Что он бурчал – Катя не расслышала, а коли бы расслышала, то очень удивилась. Потому что сказал Рома следующее: «Что-то я и сам нынче в своих эстетических вкусах разобраться не могу»
- Дядя Валера! – крикнул он, а Катя онемела от наглости: уже и дядя Валера!!!
- Дядя Валера, - между тем, спокойно сообщил Роман, - я Катерину в кино уговорил сходить, Вы не возражает?
Дядя Валера не возражал.